Дом с историей. Как живется в Мергасовском доме на Черном озере

Мергасовский дом у Черного озера — одно из немногих зданий в центре Казани, оставшееся за бортом масштабных ремонтных кампаний в преддверии 1000-летия города, Универсиады, чемпионата мира по водным видам спорта и других крупных событий. У «писательского» дома (в 1930−1950-е годы здесь жили Кави Наджми и Абдулла Алиш) — двойной адрес и двойная жизнь. По улице Дзержинского — обычная жилая «вторичка», которая вот-вот разрушится. По Кави Наджми — памятник культурного наследия, до которого никому нет дела. В новом выпуске рубрики «Дом с историей» «Инде» поговорил с пятью жителями «страшного дома у Черного озера» о быте, проблемах и безоглядной любви к архитектуре конструктивизма.

Споры об архитекторе и ошибка проектирования

Мергасовский дом построили в 1928 году. В своей книге «Экскурс в архитектурную жизнь советской Казани» Сергей Саначин пишет, что в 1920-е годы Казань, подобно многим крупным советским городам, переживала период острого жилищного кризиса. Тогда в городе разработали первые планы типовых жилых секций, появились кирпичные дома без отделки, а ближе к концу десятилетия началось строительство капитальных многоквартирных домов с оштукатуренными фасадами, балконами и прочими архитектурными деталями. Мергасовский дом был неидеален: отсутствовал проект канализации и отопления, из-за чего строителям пришлось пробивать стену здания, чтобы построить под ним котельную, а Стройконторе — отвечать за недостатки в суде.

Единого мнения по поводу архитектора Мергасовского дома нет. По данным Саначина, здание выстроил Петр Сперанский (среди его работ — стадион «Трудовые резервы», здание филиала Академии наук СССР на Лобачевского, реконструкция Гостиного двора) по проекту московского архитектора-инженера Сергея Глаголева. В других источниках автором проекта 65-квартирного дома указан главный архитектор Казани в 1936−1938 годах, соавтор лестницы в Ленинском саду и Дома чекистов на Карла Маркса Дмитрий Федоров.

Мастерская таксидермиста и гримеры в подъезде

Кадрия и Эстелла переехали в квартиру в Мергасовском доме в прошлом сентябре. Перед началом нового учебного года студентки — будущие специалист по международным отношениям и культуролог — искали подходящее жилье: после года жизни в общежитии девушки поняли, что студенческий кампус не их вариант.

— Мы искали квартиру без помощи риелторов, самостоятельно ходили по домам и однажды набрели на Мергасовский, — рассказывает Кадрия. — Мы были в восторге от его красоты, захотели здесь жить. Пошли по подъездам, звонили во все квартиры, спрашивали хозяев, сдают ли они жилье. В одной квартире нам никто не открыл, а соседи сверху рассказали, что хозяева ее сдают, но приезжают редко. Мы оставили в двери записку с просьбой перезвонить. Через пару дней с нами связалась наш нынешний арендодатель и разрешила заселиться.

В ноябре к Кадрие и Эстелле присоединилась челнинский дизайнер Лера Цинк. Она переехала в Казань, получив работу в местной дизайн-студии.

— Я давно знаю Мергасовский дом. Когда приезжала в Казань, мечтала в нем пожить, — рассказывает Валерия. — Дом понравился мне тем, что отличается от других в городе. Перед Универсиадой Казань застроили, почистили, а Мергасовский дом остался таким же, каким был, в этом есть какая-то магия. Правда, когда знакомые дизайнеры приехали ко мне на новоселье, они сказали: «Какая дыра! Лера, как ты могла выбрать тут жилье?».

Несмотря на плачевный внешний вид дома — в следующем году ему исполняется 90 лет, — квартира, которую снимают девушки, не производит пугающего впечатления: свежий ремонт, розово-голубые стены, высокие потолки, мебель из ИКЕА и хорошая инсоляция. Картину омрачает только дырка на потолке в туалете, через которую видно деревянную конструкцию дома. Планировка квартиры — это кухня, переходящая в просторную гостиную, две небольшие комнаты, кладовка-шкаф и совмещенный санузел. Снимать такое жилье стоит 20 тысяч рублей в месяц без учета платы за коммунальные услуги (это еще около 5000 рублей).

— Квартира просторная, и это меня подкупает. Здесь комфортно, — говорит Лера. — Свою комнату люблю за обилие света: раньше я не жила в квартирах, где в комнате было бы больше одного окна. К розовому цвету стен, который раньше считала ужасным, уже привыкла. Когда солнце освещает комнату на рассвете, розовый выглядит не ужасным, а нежным.

Квартира девушек — одна из трех жилых в подъезде. Соседи с пятого этажа съехали из-за огромной трещины в стене. На первом этаже — давно заброшенная квартира с обрушившимися потолками и штукатуркой. Оставшиеся три квартиры также пустуют большую часть времени: хозяева появляются пару раз в месяц, чтобы забрать счета за коммунальные услуги.

— Наверное, семейные люди просто боятся здесь жить: дом уже несколько лет в аварийном состоянии, — говорит Эстелла. — Жители рассказывают, что взамен квартир в Мергасовском доме им предлагают либо «однушку» на Чистопольской, либо компенсацию в размере 600 тысяч рублей. Жильцы не соглашаются на эти условия и судятся: трехкомнатная квартира в центре города и 600 тысяч — неравный обмен.

По наблюдениям девушки, в доме со стороны Дзержинского живут квартиранты (в основном студенты творческих специальностей и представители креативного класса) и старожилы. А со стороны Кави Наджми — новые жители.

— Там будто другой дом: ухоженные подъезды, во дворе стоят дорогие машины, у некоторых квартир дверные ручки в виде колец с изображением тигров и других животных, — продолжает Эстелла.

— Мне интересно знакомиться с соседями, в Челнах у нас был дружный дом, — говорит Лера. — Как-то после вылазки на чердак я встретила в подъезде взрослого мужчину, живущего на пятом этаже, и решила с ним познакомиться. То ли он пошутил, то ли я неправильно его поняла, но, кажется, у него в квартире находится таксидермическая мастерская.

Главный недостаток дома, по мнению девушек, — плохое состояние коммуникаций.

— Однажды мы проснулись от того, что в квартире прорвало батарею. Мы просто купались в кипятке! — рассказывает Эстелла. — За нашим домом мало кто следит. Когда к нам пришли люди из ЖЭКа (он находится на цокольном этаже), они просто вздохнули, сказали, мол, ну да, все плохо, и ушли.

Зато девушек полностью устраивает расположение дома: Эстелле и Кадрие пять-семь минут пешком до университета, Лере столько же до работы. Девушки признаются, что в последний раз ездили на автобусе в декабре — нужно было купить подарки в «Меге». Все торговые центры, парки, кафе и главные городские магистрали рядом, параллельная улица — Профсоюзная, которая в самое ближайшее время грозит стать местным аналогом петербургской Рубинштейна (бары, кофейни и бургерные открываются здесь чуть ли не каждую неделю). Впрочем, продуктовый все же далековато — ближайший на Пушкина.

Мергасовский дом любят не только его жители, но и другие горожане: он часто становится локацией для фотосъемок. В хорошую погоду у дома проходит по пять-шесть фотосессий в день.

— Забавно за этим наблюдать. Складывается ощущение, что ты живешь в декорациях. На днях я открыла дверь в подъезд, а там стояла куча гримеров, готовивших кого-то к съемке, — рассказывает Эстелла.

Кинематографичная ванная и пьющие сантехники

Квартира, в которой живет художница и стилист Валерия, — полная противоположность предыдущей. В стенах трещины, с потолка сыплется побелка, вместо обоев — декоративная штукатурка с трафаретным серебряным цветочным узором, оставшаяся чуть ли не со времен постройки дома. Валерия снимает квартиру вместе с друзьями-музыкантами на протяжении последних двух лет.

— Мама говорит, что я бомж, — смеется Валерия. — Она была в ужасе, увидев, куда я заехала, сказала, что всю жизнь бежала от такого жилья, а я в него возвращаюсь. Мама живет в элитной новостройке. Но я оттуда съехала: мне не хватает того, что было в детстве. Я выросла в Грузии, и там почти все жилье такое, как наша квартира.

В трехкомнатной квартире Валерии — просторная гостиная с двумя большими окнами, комната поменьше, в которой живут соседи-гитаристы, кухня, ванная и запертая комната, где хранятся вещи хозяйки. В старые двери комнат врезаны замки: в советское время в квартирах в Мергасовском доме жили по две-три семьи.

— Когда мы пришли сюда впервые, попали в полный ад: везде паутина, на потолке трещины. Но я все равно хотела жить в этом доме. Мы даже собирались выкупить эту квартиру, но нам не разрешили: ветхое жилье не продается, хотя даже хозяйка была «за», — рассказывает девушка.

Ремонт в квартире новым жителям делать не пришлось: обстановка их вполне устраивала. Вся мебель, за исключением дивана и компьютерного стола, осталась в наследство от хозяйки.

— Во всем доме были проблемы с водопроводом. Но мы решили поменять сантехнику, заняться водоснабжением, договорились о совместном ремонте с соседями, — продолжает Валерия. — Унитаз был очень старым, утопленным в пол. Сантехник из ТСЖ согласился установить новый за 3000 рублей, но в итоге пришел в квартиру, перекрыл воду, срезал унитаз, взял наши деньги и исчез на месяц. Оказалось, у него был запой. Мы неделю сидели без воды, мыться ходили к родителям — они живут неподалеку. Когда сантехник протрезвел и вернулся, мы уже сделали все сами.

Любимая комната Валерии — ванная, несмотря на тесноту и отколотую в ходе ремонта плитку. Хозяйке нравится большое окно, выложенное из сине-зеленых стеклоблоков.

— Однажды к нам в квартиру приезжал московский фотограф, и мы устраивали съемку в ванной. Некоторые московские и казанские режиссеры тоже просят разрешения здесь поснимать. Друзьям тут нравится. Одна подруга все время просится в гости, чтобы принять пенную ванну, — говорит Валерия.

Аренда квартиры ежемесячно обходится художнице и музыкантам в 15 тысяч рублей с учетом квартплаты.

— Здесь отличная звукоизоляция. Я не слышу своих соседей. Правда, иногда из-за стенки доносятся звуки ударной установки — в соседней квартире живет барабанщик, — рассказывает художница. — Из минусов проживания в доме — посетители «Соли», которые приходят ночью во двор и орут под окнами, сильное отопление зимой (приходится открывать окна нараспашку). Весной и осенью стены в гостиной и на кухне осыпаются, нужно постоянно убирать пыль. Иногда с потолка падает побелка, но серьезных обрушений не было. Что касается бомжей, они даже не пытаются ворваться в наш дом. Но вообще, во время фотосессий здесь куча хипстеров, которых легко можно спутать с бомжами.

— Мне кажется, наш дом еще лет 50 простоит. Но капитальный ремонт ему, конечно, нужен, — говорит Валерия. — А менять что-то в квартире мне бы не хотелось: я не знаю, как сохранить ее нынешний облик после ремонта, она мне и в таком виде нравится.

Недостаток витамина D и ожидание чуда

Елена живет в Мергасовском доме с рождения. Нынешняя трехкомнатная квартира на цокольном этаже — бывшая коммуналка на три семьи, две из которых переехали в новое жилье. Мать троих детей рассказывает, что за 34 года проживания в доме его лишь раз капитально ремонтировали.

— Наша квартира небольшая и темная — это полуподвальное помещение. Сюда постоянно забегают мыши и крысы. Окна находятся практически на уровне земли, а на кухне проваливаются и постепенно уходят под нее: выглядываешь и видишь чужие ноги. Из-за этого у нас не только недостаток витамина D, но и в целом упадническое настроение, — сетует Елена. — В зимнее время дома нечем дышать: все из-за неправильной системы отопления. Если снизить температуру и сделать ее комфортной для нас, то жители квартир на этажах выше попросту замерзнут. В нашей квартире даже ванной изначально не было — только туалет. Пришлось сделать ее самим. Так что удобство дома я могу оценить на «двойку» с плюсом.

По словам Елены, косметический и декоративный ремонт в квартире делать бессмысленно: даже после укрепления стены трескаются спустя две недели.

— В нашей квартире обвалов не было, но в других через щели в стенах улицу видно. У соседей однажды рухнул потолок. Никто не пострадал лишь потому, что никого не было дома, — говорит Елена. — Дом разрушается на глазах. Жители неоднократно призывали местные власти что-то предпринять, чтобы избежать возможной трагедии, но они ничего не делают.

Молодая мама рассказывает, что слухи о сносе Мергасовского дома ходят с 1990-х годов, однако жителей не торопятся переселять в новые квартиры.

— В 2005 году собственникам жилья предлагали компенсацию в 11 тысяч рублей за квадратный метр. А те, кто не приватизировал квартиры, не могли претендовать даже на эти выплаты. С учетом нашего метража мы не смогли бы приобрести на компенсацию даже гараж, — рассказывает Елена.

В 2010 году собственники квартир в Мергасовском доме получили шанс переехать в квартиры по улице Мазита Гафури или в жилой комплекс «Салават купере» в Осиново. Часть жителей, доплатив разницу в стоимости квартир, так и поступили. Но пенсионеры, которым не хватило денег на обмен, остались жить в аварийном доме.

— Мы очень ждали, что власти вспомнят о нас перед Универсиадой, — говорит Елена, — но этого так и не произошло: мы не дождались даже косметического ремонта. Я не понимаю, как можно было проигнорировать дом в центре города. Одно из городских изданий даже включило Мергасовский дом в список мест, которые не стоит показывать гостям Универсиады. Мы писали письма в администрацию города и даже президенту России, но оттуда их переадресовывали местным властям, которые в очередной раз отвечали нам, что решения по дому пока нет. Мы судились с администрацией города, но суд принял их сторону — постановил, что дом не обвалоопасен и пригоден для жилья. Честно говоря, мы в отчаянии. Наверное, чтобы нам дали квартиры, должно произойти либо чудо, либо обрушение. Но даже в этом случае нет гарантии, что нам дадут достойное жилье.

Сегодня жителям Мергасовского дома обещают, что их переселят до сентября 2017-го. По словам Елены, подобные обещания местные власти дают начиная с 1990-х годов, но сроки переселения постоянно меняются. Администрация города объясняет это отсутствием в городе подходящего жилья.

— Мергасовский дом мне абсолютно ничем не нравится. Не спасает ситуацию даже его расположение в центре города, — говорит Елена. — Когда у меня появится возможность отсюда уехать, я с удовольствием это сделаю и ни капли не пожалею.

Фото: Регина Уразаева